Ромек Е.А Успех в психотерапии: профессионализм или искушение властью? // Профессиональное становление специалиста. Сборник научных трудов. Ростов н/Д: Издательство Фолиант. - 2006 - С. 110-123. ISBN 5-94593-119-5
Профессиональное становление клинического психолога и психотерапевта сопровождается множеством трудностей и проблем, кажущихся порой неразрешимыми. Одна из таких проблем - "бремя дурной репутации", скомпрометированность сподвижниками, от которых невозможно отмежеваться. С одной стороны - психиатры, предлагающие чудо-таблетки и электрошок, с другой - "гуру", шаманы, экстрасенсы и прочие «учителя жизни». Это удушающее соседство вынуждает "честных" психологов и психотерапевтов снова и снова задавать вопросы о целях, "механизме" и границах собственной деятельности.
К сожалению, в современной России в условиях "дикого" рынка психотерапевтических услуг подобные вопросы и питающие их сомнения все чаще расцениваются как интеллектуальные изыски досужих "теоретиков", имеющие весьма отдаленное отношение к практике психотерапии. Разве специалист не стоит ровно столько, сколько ему платят? И разве тот факт, что ему платят (много и/или регулярно), не является очевидным свидетельством эффективности и востребованности его профессиональной деятельности? И не все ли равно, каким образом он добивается результата (удовлетворенности клиента)? «Конечно, если у него имеется диплом или сертификат, дающие право заниматься психотерапией (консультированием), - уточняют официальные люди. "Тем более, что получить их в нашем отечестве не так уж сложно", - вполголоса добавляют знатоки. А что до сомнений, так ведь они - извечный удел и оправдание неудачников ...
Аргументы такого рода обычно подкрепляются рассуждениями о «харизме психотерапевта, "бессознательном характере психотерапевтического процесса, в силу которого Мастер просто не в состоянии рационально объяснить, как именно он исцеляет пациентов, какие струны их души затрагивает, каким образом активизирует защитные силы их "организмов" и т.п. Учебная и научная литература воспроизводит эти рассуждения в наукообразной форме, не столько развеивая, сколько сгущая дымовую завесу над "делом" психотерапии. Чего стоит хотя бы популярное определение психотерапии как "лечебного воздействия на психику и через психику на организм больного". Имея в виду, что русское слово
"психика" происходит от греческого «psych» - "душа", психотерапией par excellence, согласно приведенной дефиниции, следует считать, вероятно, экзорцизм - изгнание злых духов, демонов и прочей патоrенной нечисти, инфицирующей души, а через них и "организмы" пациентов.
На самом деле ничего таинственного, мистического, непостижимого в "харизме" психотерапевта, конечно же, нет. Как нам известно из классических работ Л.С. Выготского и Б.Ф. Поршнева, в основе "харизматической" власти над поведением людей лежит вполне естественный и умопостиrаемый феномен суггестии.
Суггестия, или внушение, - это исходная форма второй сигнальной системы, специфической для человека знаковой регуляции поведения. Внушение словом представляет собой наиболее архаичный пласт речи - речь не в функции обозначения, а в функции прямого влияния на поведение. Суггестия предполагает, что слова, произносимые одним человеком, непосредственно выражаются в действиях другого, если, конечно, не наталкиваются на сопротивление, наиболее эффективной формой которого является мышление. Словесный приказ: "Отдай", моральный императив:
"Ты должен!", указательный жест: "Купи!" или жест, приглашающий к подражанию: "Делай, как я!", утрачивают монополию на
волю индивида, стоит ему начать думать. От произвола внушения может защитить простой вопрос - "Когда и у кого я брал в долг?", на1пример. Способность мыслить и внушаемость вообще находятся в обратно пропорциональном отношении. И в фило-, и в онтогенезе мышление возникает гораздо позже речи как средство противодействия
се суггестивному влиянию, как способность противопоставлять приказам - вопросы, аргументам - контраргументы, как умение осознавать, выражать и отстаивать свои интересы. Распространенное представление о том, что идеологи всех мастей "манипулируют сознанием", "промывают мозги" - словом, воздействуют на мышление людей, ошибочно. Словесным внушением они воздействуют непосредственно на поведение. И чем результативнее их влияние, тем в меньшей степени оно затрагивает мышление тех, кому адресовано.
У современного человека внушаемость в "чистом" виде отсутствует, точнее, проявляется лишь в особых ситуациях, "отключающих" критическую функцию мышления, - в толпе, в состояниях психики, гипноза и т.п. Однако поскольку поведение людей управляется искусственными стимулами ( словами, жестами, образами и другими знаками), в истории человечества было выработано множество средств усиления их суггестивного воздействия - от физического насилия, сбивающего психологическую броню, до новейших пиар-технологий, позволяющих манипулировать поведением избирателей и потребителей. Ничего удивительного - ведь, тот, кто овладевает стимулом, овладевает реакцией, т.е. получает власть
над поведением, и в человеческом обществе нет власти сильнее, чем власть слова [1].
Обязательным условием внушения является авторитет внушающего. Чем он выше, тем выше степень доверия. Абсолютный
авторитет тождественен безграничному доверию. Любое предписание (жест, взгляд, намек) человека, обладающего таким авторитетом, воспринимается другим человеком как аутопредписание и исполняется без размьшлений, автоматически. Слово воздействует непосредственно на физиологию индивида и вызывает соответствующую реакцию. В этом и заключается "тайна" многих древних и современных "целительских" практик: один жест шамана, гуру или экстрасенса, одно наставление знаменитого психотерапевта, одно прикосновение к чудотворной иконе, один заговор "ясновидящей", одна "антиалкогольная таблетка" уважаемого доктора способны привести к исчезновению симптомов, улучшению самочувствия - словом, к удовлетворению клиента. Воистину вера творит чудеса ...
В психотерапии, как впрочем и в медицине, педагогике, политике, без внушения обойтись невозможно: Фрейд называл его переносом, имея в виду перенесение на личность терапевта чувств пациента к значимым для него людям. Позитивный перенос наделяет психотерапевта авторитетом и выражается в вере его сообщениям, оценкам, рекомендациям. "... Аргументы без такой поддержки ничего не значили бы и ничего не значат в жизни большинства людей" [2. С. 285]. Без аванса доверия пациент и слушать бы не стал терапевта. Суггестия выступает начальным условием и вспомогательным инструментом психотерапевтического процесса, в ходе которого при помощи различных социокультурных практик осуществляется исследование, проработка и разрешение противоречий, лежащих в основе психических расстройств. Чем успешнее процесс психотерапии, тем быстрее суггестия становится излишним и неэффективным инструментом влияния на пациента. Иначе и быть не может - ведь психотерапия формирует у человека способность ауторегуляции поведения, позволяющую ему самостоятельно разрешать конфликты в отношениях с окружающими,
преодолевать трудности, изменять условия и обстоятельства своей жизни. Она содействует развитию такой человеческой способности, как свобода воли. А эта способность выступает антагонистом внушаемости.
Именно поэтому Фрейд считал недопустимым использование терапевтом своего авторитета для менторского руководства поведением пациента, житейских наставлений, внушения ему тех или иных убеждений [2. С.276 - 277]. Его жесткость в этом вопросе во многом обусловлена сознательным стремлением разграничить психоанализ (психотерапию) и сферу морали (идеологии). Психотерапия ни в коей мере не предназначена для управления поведением человека в политических, экономических, религиозных целях, она - средство развития его способности саморегуляции поведения. Психоанализ учит пациентов критически относится как к императивам общественной нравственности, так и к собственным "естественным" желаниям. Он приучает их к свободному от предрассудков обсуждению сексуальных вопросов, как и всяких других. И если они, став самостоятельными после завершения лечения, решаются по собственному разумению занять какую-то среднюю позицию между полным наслаждением жизнью и обязательным аскетизмом, - писал Фрейд, - мы не чувствуем угрызений совести ни за один из этих выходов. Мы говорим себе, что тот, кто с успехом выработал истинное отношение к самому
себе, навсегда защищен от опасности стать безнравственным, если даже его критерий нравственности каким-то образом и отличается от принятого в обществе, (курсив мой. - Е.Р.) [2. С.277). Правда, для достижения пациентом самостоятельности и цельности, которые Фрейд считал критериями успеха психоанализа, требуются годы сотрудничества с терапевтом. Профессиональная деятельность аналитика предполагает многолетнее обучение, включающее обязательную личную терапию. Работа с каждым пациентом индивидуальна и совершенно исключает использование стереотипных приемов. Но даже все это не гарантирует успеха, ни в отношении терапевтического эффекта, ни в том, что касается материального
благополучия аналитика. Другое дело - "харизматические" целители. Они "лечат" быстро и с прибылью для себя. "Честным"
психотерапевтам в наши дни остается лишь недоуменно пожимать плечами, наблюдая очереди в респектабельные приемные экстрасенсов,
Секрет рыночного успеха специалистов такого рода прост: под маркой психотерапевтических услуг они продают своим клиентам суггестию. Чаще всего внушение используется для запрещения симптомов. Стоило Месмеру после особых манипуляций (знаменитых пассов, прикосновений к "намагниченным" - предметам и т.п.) лишь коснуться своих пациентов, как нервы их напрягались, готовые вздрагивать, и тут же происходили "без всякого прибора или медикамента изменения в характере болезни организма, сперва в форме возбуждения, затем - успокоения" [3. С.30]. Стоило Кашпировскому погрузить многомиллионную телеаудиторию в состояние мышечной релаксации и произнести несколько стандартных фраз, как тысячи людей, страдавших раком, гипертонией и другими тяжкими недугами, чувствоватrи мгновенное облегчение, испытывали глубокое удовлетворение, о чем и сообщали в самых восторженных выражениях во время следующей трансляции сеанса
"Волшебного доктора". Чумак на расстоянии "заряжал" "терапевтическую" воду, собирая у телевизоров миллионы сограждан.
Многочисленные "гипнонаркологи" "кодируют" алкоголиков, запрещая тягу к спиртному. Экстрасенсы "корректируют" биополя, "потомственные целительницы" снимают "сглаз", "порчу" и "венец безбрачия". Воистину вера творит чудеса ...
Впрочем, мистицизм и экстравагантность вовсе не обязательные атрибуты суггестивной "психотерапии". Внушение может осуществляться вполне респектабельно, без каких бы то ни было магических ухищрений - во время "терапевтической беседы" между врачом и пациентом, в ходе консультирования у известного пtихотерапевта, в терапевтической группе. Специалист расскажет, в чем ваша проблема, намекнет на неадекватность ваших жизненных установок, откроет вам глаза на мнимый характер вашей болезни, объяснит, что причиной страданий является ваша гордыня, что вам следует смириться, взбунтоваться, полюбить себя или своих врагов, вернуться к истокам, взять свою судьбу в собственные руки), предложит облегчить душу, сделать выбор, купить новейший препарат, расскажет поучительную историю, словом - будет учить вас
жить. В этом случае суггестия выступает в форме либо прямого предписания определенных действий, либо внушения убеждений, из которых эти действия вытекают. При этом происходит, по выражению Лакана, подмена "своего Я" пациента (абстрактного иллюзорного - "статуарного" - образа собственной личности) "своим Я" психотерапевта.
В любом варианте суггестивное «воздействие на психику; не имеет ничего общего с психотерапией, несмотря на то, что пациенты чувствуют себя лучше, удовлетворены и исправно платят. Способствуя более глубокому вытеснению патогенных противоречий (одной из форм которого является исчезновение симптомов), внушение порождает лишь стойкую зависимость от псевдотерапии. Это обстоятельство было осознано Фрейдом еще в конце XIX в.
С легкой руки А. Месмера суггестивные методы терапии получили в Европе широкое распространение. В XVIII в. практиковавшие их целители называли себя "магнетизерами". В 40-е гг. XIX в. Дж. Брейд ввел термин «гипноз», и магнетизеров сменили гипнотизеры. Фрейд познакомился с гипнозом в 1882 г., когда Й. Брейер посвятил его в ход лечения катартическим методом Анны О. Эта история сыграла роль катализатора в профессиональном определении Фрейда, поставив перед ним «две важнейшие, связанный друг с другом проблемы: истерии и гипноза». В 1882 г. он оставил
физиологическую лабораторию Брюкке, объяснив это желанием посвятить себя практической медицине. После семи лет обучения и стажировок - в 1889г. Фрейд начал применять прямое внушение во врачебной практике. Но уже в 1892 г. ограничил применение гипноза, а в 1896г. исключил внушение из терапевтической практики. Отказ от гипноза никоим образом не был связан с непопулярностью этого метода у пациентов. Напротив, финансовое положение Фрейда было весьма стабильным.
Сам мэтр объяснил этот выходящий за рамки здравого смысла поступок следующим образом. "Если, согласно старинной врачебной формуле, идеальная терапия должна быть быстрой, надежной и не вызывать неприязни у больного, то метод Бернгейма отвечал по крайней мере двум из этих требований». Он не занимал много времени и не доставлял хлопот не только больному, но и врачу, для которого запрещение с помощью одних и тех же приемов самых различных симптомов становилось со временем "монотонным занятием". "Это была не научная деятельность, а работа подмастерья,
которая напоминала магию, заклинания и фокусы". Но третьему требованию надежности внушение не отвечало ни в каком
отношении. Через некоторое время, если вновь приходилось слышат,, о больном, оказывалось, что прежний недуг вернулся или заменился новым [2. С. 287]. Метод внушения как нельзя лучше отвечал традиционному представлению врачей о неврозе, как о мнимом заболевании ( симуляции). "Врач говорит больному: да у вас ведь ничего нет, это только нервы, а потому я несколькими словами за несколько минут могу освободить вас от недуга" [2. С.288]. В этой легкости - коварство внушения: создавая видимость эффективности и быстроты терапии психических расстройств, оно отсекает возможности познания их причин, поскольку, устраняя симптомы, скрывает и консервирует порождающую их основу. И спустя некоторое время она заявляет о себе теми же или новыми симптомами. Эти дефекты суггестивного "воздействия на психику" делают его непригодным для целей психотерапии. "... Подлинный психоанализ (а, следовательно, и психотерапия, поскольку психоанализ является се исходной формой. - Е.Р.) начался с отказа от помощи гипноза", - писал Фрейд [2. С. 186].
Тем не менее, в современной России целая армия "харизматических" целителей превратила зависимость пациентов и регулярное возобновление их "симптомов" в источник собственного безбедного существования. И это - настоящая золотая жила. По данным Восточно-европейского института психоанализа в 2000 r. в России насчитывалось 300 тысяч экстрасенсов, "гуру", шаманов и пр., получавших доходы, превышавшие бюджет Министерстваздр авоохранения РФ [ 4. С. 5].
Литература
1. Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории. М., 1974.
2. Фрейд 3. Введение в психоанализ. Лекции. М., 1989.
3. Цвейг С. Врачевание и психика. СПб., 1992.
4. Решетников М.М. Актуальные вопросы реформ в российской психотерапии// Журнал практического психолога. 2000. NоЗ -4.
5. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. СПб, 1899.
6. Выготский Л. С. История высших психических функций // Л.С. Выготский Соч.: В 6 т. Т.3. М., 1983.
7. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979.
8. Кант И. Ответ на вопрос: "Что такое Просвещение?" // И. Кант Соч.: В 6 т. М., 1966. Т. 6.
9. Ромек Е.А. Психотерапия: теоретическое основание и социальное становление. Ростов н/Д, 2002.
10. Выготский Л.С. О психологических системах // Выготский Л.С. Соч.: В 6 т. Т.1. М., 1983. С.109-132.
11. Калмыкова Е., Кэхеле Х. Изучение психотерапии :ы рубежом: история, современное состояние // Основные направления
современной психотерапии. М., 2000. С.15 - 44.
12. Шерток Л., Соссюр Р. Рождение психоаналитика. М., 1991.
